Когда ты занят работой, учебой и ещё множеством дел, которые тебя поглощают всего безраздельно, совсем не замечаешь, как время ускользает сквозь пальцы. Стоило только насильно оказаться выкинутым на две недели, так ещё и закрытым в четырех стенах, без возможности выйти на улицу, на которую ты можешь смотреть лишь через стекло, как бег времени начинает ощущается слишком сильно. Оно будто обволакивает тебя со всех сторон, отсчитывает мгновения протяжным писком датчиков. Хорошо, что их сняли пару дней назад и выдали ходунки, теперь не нужно зависеть от медперсонала или родителей, чтобы дойти по нужде в уборную. Но узнай они, что вместо того, чтобы лежать, юный Лань стоит возле большого окна, завалившись на опору в виде ходунков, получил бы взбучку. Ему ещё рано. Он только-только начал вставать, утром таблетки, процедуры до обеда. Сон час, куда ж без него тому, кто, кажется, отоспался на жизнь вперед? Вечером встречи с друзьями и рассказы о буднях в универе и работе. Всё же у Лина и Цзинъи всё сложилось, и когда только успели? Не иначе пока он тут лежал в беспамятстве. Тоже самое можно сказать и про сияющую и довольную А-Цин, хотя лучше сказать, удовлетворенную. Юань честно был счастлив за них. Хоть у кого-то всё действительно наладилось, и никто не ебёт себе мозг, крутя хороводы вокруг да около. Как же он много пропустил, собственно, как и день рождение друга, почти брата, хотя, то, что он вышел из комы как раз перед этим днём, был не хилым таким подарком, позволившим всем спокойно выдохнуть и расслабиться. Это ведь можно считать за подарок? Другого у Юаня всё равно нет.

Кто действительно здесь крутился почти безвылазно, так это папа Вэй. Не доверяя сиделкам он сам, и покормит, и доведет куда надо, и поможет с реабилитационной гимнастикой, массажем и прочими процедурами, лишь бы только его любимый сын, наконец, мог сам ходить, а не лежать бледным призраком себя прошлого, сливаясь с простынями и сетуя на то, что надо больше бывать на солнышке. На что Юань лишь тихо фыркал, вспоминая как Цзян Чен звал его на море. У него было так много народу за эту неделю, но директор больше не заглядывал. Впору было бы решить, что ему это привиделось. Ведь он был так мягок с ним в тот раз и горячая ладонь на его щеке, что впору было поверить, что это лишь сон, а потом парень вырубился до самого утра, пока не пришли врачи, тут же были и родители. Он никогда не видел, чтобы папа Чжань когда-нибудь был так эмоционален, но… всё бывает в первый раз. И ему больше никогда не хотелось бы видеть столь стойкого человека в таких растрепанных чувствах. Это и правда пугает.

Вот только о том, что директор был тут, ничто не говорило, даже резкий аромат его одеколона был перебит кварцем и терпкостью лекарств, а спросить он почему-то не решался.

Со вздохом, парень сделал шаг и привалился лбом к холодному стеклу, что приятно холодило кожу и устремляя расфокусированный взгляд куда-то вдаль, глядя невидящим взором на открывающуюся панораму за окном. Там, вдалеке, отсюда и не видно, стоит ставшая ему уже родной «Пристань», которая в скором времени должна стать ещё краше, ведь ремонт в самом разгаре, а его директор скорее всего сидит в своем кожаном кресле и зашивается, ведь совсем недавно у него было аж два секретаря, а сейчас почти ни одного. Синчэнь после аварии, ещё и дочка, что от пережитого шока почти не разговаривает и ей нужно внимание и забота любящих её людей, и проводить всё время на рабочем месте, от рассвета до заката, он уже не может. А он сам… Зубы скрипнули друг о друга.

Как так вышло, Юань не знает и совсем не хочет знать. Но, буквально несколько минут назад от него вышел человек в форме, задавал наводящие вопросы, заставляя вспоминать всё то, в чем стыдно признаваться даже себе. Он, взрослый, трезвый(!) парень, занимающийся единоборствами, не смог постоять за себя. Это довольно сильно бьет по гордости! Избили. Изнасиловали. Пытались убить. И всё это надо было вспоминать снова, и снова, и снова. Чтобы выудить из его пострадавшей головы больше деталей. Внешность. Одежда. Особые приметы. Что-то подозрительное. Сможет ли он снова узнать, если увидит. Хотя у них предостаточно улик наверняка. Начиная от спермы и отпечатков пальцев, до камер наблюдения. Наверняка, где-то рядом они были, просто не могли не быть!

Как же больно.

С крайнего уголка глаз сорвалась слеза, очертив влажной дорожкой скулу и щеку, теряясь в складках халата на плече. Он по-своему немного завидовал Донгмей, как хорошо когда ты маленький. Весь твой мир крутиться только вокруг родителей, которые всегда рядом, всегда помогут, окружат любовью. Но, ему этой любви было мало. Ведь человек, в котором он нуждается не рядом. Он знал это с самого начала. Он никогда не будет на первом месте, это место для Цзинь Лина, и он никогда на него не претендовал, на втором месте Пристань и Ланьлин. А он... Он взрослый парень, который свои проблемы должен решать сам. Он не может навязывать другому взрослому ни своих чувств, ни желаний. Если ваши желания совпали - хорошо, нет - прими отказ с достоинством.

Если бы он только знал, что Цзян Чен дневал и ночевал здесь, он бы может размышлял иначе. О том, что директор скорее всего позволил себе немного отдохнуть и вернулся на работу, которая требовала всё внимание к себе, ведь не все можно сделать удаленно, а у секретаря нет всех полномочий и есть вещи, которые нужно решать лично, те же переговоры. К примеру. Возможно, он получает информацию о нём от брата и знает, что с ним всё хорошо и он идёт на поправку.

Но Сычжуй об этом не знает и даже не догадывается, и с ним совсем-совсем не «все хорошо». Ведь когда все хорошо, то не льют беззвучно слезы, пока никто не видит.